ПОЭЗИЯ грязными руками не трогать!

[masleno]

Февраль. Достать чернил и плакать!
Писать о феврале навзрыд,
Пока грохочущая слякоть
Весною черною горит.

Достать пролетку. За шесть гривен,
Чрез благовест, чрез клик колес,
Перенестись туда, где ливень
Еще шумней чернил и слез.

Где, как обугленные груши,
С деревьев тысячи грачей
Сорвутся в лужи и обрушат
Сухую грусть на дно очей.

Под ней проталины чернеют,
И ветер криками изрыт,
И чем случайней, тем вернее
Слагаются стихи навзрыд.


Борис Пастернак

[Татьяна 2254]

Мы живем, умереть не готовясь,
забываем поэтому стыд,
но мадонной невидимой совесть
на любых перекрестках стоит.

И бредут ее дети и внуки
при бродяжьей клюке и суме —
муки совести — странные муки
на бессовестной к стольким земле.

От калитки опять до калитки,
от порога опять на порог
они странствуют, словно калики,
у которых за пазухой — бог.

Не они ли с укором бессмертным
тусклым ногтем стучали тайком
в слюдяные окошечки смердов,
а в хоромы царей — кулаком?

Не они ли на загнанной тройке
мчали Пушкина1 в темень пурги,
Достоевского гнали в остроги
и Толстому шептали: «Беги!»

Палачи понимали прекрасно:
«Тот, кто мучится,— тот баламут.
Муки совести — это опасно.
Выбьем совесть, чтоб не было мук».

Но как будто набатные звуки,
сотрясая их кров по ночам,
муки совести — грозные муки
проникали к самим палачам.

Ведь у тех, кто у кривды на страже,
кто давно потерял свою честь,
если нету и совести даже —
муки совести вроде бы есть.

И покуда на свете на белом,
где никто не безгрешен, никто,
в ком-то слышится: «Что я наделал?»
можно сделать с землей кое-что.

Я не верю в пророков наитья,
во второй или в тысячный Рим,
верю в тихое: «Что вы творите?»,
верю в горькое: «Что мы творим?»

И целую вам темные руки
у безверья на скользком краю,
муки совести — светлые муки
за последнюю веру мою.
1966. Евгений Евтушенко. Муки совести.

[ХабИра]

Может, я не умна, может, я не права,
Может, вы совершенно меня не поймёте...
Я живу, как цветы, я дышу, как трава,
Я звучу в бесконечной ликующей ноте.
Я умею читать между фраз, между строк,
Я могу быть спокойной, и мудрой, и нежной...
Посмотри на меня: я всего лишь цветок,
Для которого солнце важнее надежды.
Раскрывать лепестки, тёплый воздух вдыхать,
Каждый солнечный лучик впускать прямо в душу,
Как немыслимый дар новый день принимать...
Просто жить... Я не знаю, что может быть лучше.

Лариса Рубальская.

[ХабИра]

А ты не знал, что Души плачут тоже?
С небес - дождем, смывающим обломки?..
И слезы их устало бьют по коже...
И рвется... рвется... рвется там, где тонко...

А ты не знал, что Души - это время?
Летят сквозь пелену остывших вёсен...
И снова верят... Снова в Чудо верят,
не думая о том, что будет после...

А ты не знал, что Души в обнаженье
ранимы... беззащитны, словно дети?..
И их полёт - опасное скольженье...
Они летят - где даже им "не светит"...

И падают, теряя где-то крылья...
И снова - ввысь... туда, где ждёт удача,
Там где Любовь... и где их не забыли...
Ты только помни:
Души
тоже
плачут...

© Copyright: Лара Мишанова, 2011
Свидетельство о публикации №111040506824

[Михална]

ДАВАЙТЕ СКАЖЕМ ЧТО-ТО О ПОБЕДЕ...
П. Давыдов
.
Начало мая.
Красные гвоздики,
Как слезы тех далеких страшных лет.
И ветеранов праведные лики,
Особенно, которых больше нет.
.
Когда опять подходят даты эти.
Я почему-то чувствую вину -
Все меньше вспоминают о Победе,
Все больше забывают про войну.
.
Никто из нас за это не в ответе.
И сам с собой веду я разговор:
Так много было войн на белом свете,
Так много лет уже прошло с тех пор.
.
И, как обычно, вспоминаю папу,
Вернувшегося без обеих ног...
Как поднимался он легко по трапу,
Как танцевать он на протезах мог...
.
Идут по телевизору парады,
Горят в архивных фильмах города.
Тем, кто остался, раздают награды.
И кажется, что было так всегда.
.
Война еще исчезнуть не готова.
Те годы - миллионы личных драм.
А потому, давайте вспомним снова
Всех тех, кто подарил Победу нам.
.
Когда гулять, на майские, поедем,
Веселые, довольные вполне,
Давайте скажем что-то о Победе
И вспомним, хоть немного, о войне.

[ХабИра]

А просто понравилось ...
Свежей клубникой и медом тягучим,
Легкой ванилью и ветром с полей
Пахнут волосики, щечки и ручки
Маленькой лапочки - дочки моей!

[ХабИра]

Как хороши июньские рассветы!​
С каким волненьем их душа встречает!​
Ведь это лето! Слышишь?! Это лето!​
В восторженно-пленительном начале!​
Весь мир взорвался красочным цветеньем​
И утопает в зелени душистой!​
Сады в каком-то трепетном смятеньи
Шумят волной зелено-бархатистой…​
Ну, пусть июнь немножечко простужен,​
Стекает с неба свежею слезою…​
О, как мне этот теплый воздух нужен,​
Пропитанный жасмином и левкоем!​
Я жизнь люблю в прекрасном проявленьи​
Такого благодатного сезона,​
Вливающего лета вдохновенье​
В отсутствие к унынию резона!​
Я душу оберну в тепло земное,​
Палитрой красок разведу ненастье,​
Она не ноет, ты поверь, не ноет!​
Она купается в зеленом счастье!

[ХабИра]

Ледянка.

Вези меня, ледянка, в детство,
Где мне ещё не больно падать,
Где «Чур» от всех напастей средство,
Где каждая снежинка – радость
Где папа – молодой и сильный,
Где плакать хочется без мамы,
Где лес и розовый, и синий,
А Дед Мороз такой румяный.

Где ничего вкусней сосульки,
Где сам себе игрушки клеишь,
Где каша манная в кастрюльке,
А апельсин, когда болеешь.
Где горькая микстура в ложке,
Где с пенкой молоко в стакане,
Где в плед завернутая кошка,
Где тетя Валя на экране.

Где мандарины пахнут елкой,
Где под столами новоселье,
Где нос укутан в шарфик колкий,
Где угол – плата за веселье.
Где кубики "Гематогенки"
Ещё вкуснее шоколадки.
Где вечно сбитые коленки.
Где с промокашками тетрадки.

Где счастье – если мама дома,
Где горе – если спать ложиться,
И ничего ценней альбома,
И ничего страшнее «Мыться!»
Где примерзают руки к санкам,
И где еще не стыдно плакать…
Вези меня вперед, ледянка!
Ты знаешь, я умею падать!

Любовь Сердечная.
P.S.
Объясняю, что в моём детстве ледянкой назывались не санки, а ледяная дорожка, по которой катались на ногах, портфелях, картонках, мешках со сменкой и т.д. Самое интересное - куча-мала, которая непременно возникала в конце такой ледянки...
Поэтому споры по поводу того, были тогда ледянки или их не было, не обоснованы, а попытки "улучшить" текст, как , например, "Везите меня санки..." неправомерны.

[Ируська]

Я жила одна на свете, никому не нужная,
У других мужья и дети, и котлеты к ужину...
Но соседка мне однажды - на концерт дала билет:
Мол, сходи, потом расскажешь, как-никак — а «выход в свет».
А концерт был — то, что надо! Были все ряды полны!
Сел мужик со мною рядом — симпатичный, без жены.…
А с концерта вместе, в общем, возвращались мы домой,
Целовались, дальше — больше… и к утру мужик был МОЙ!!!
Стал мне мужем дядька этот, он мне стал необходим..
Вместе мы едим котлеты, телик вечером глядим,
А соседка (вот натура!) вроде — рада, вроде — нет…
Говорит — зачем я, дура, отдала тебе билет!

Л.РУБАЛЬСКАЯ

[ХабИра]

Три капли лета. Осталось мало -
И скоро осень вздохнет: "пора"...
Земля рисует закаты алым,
Сводить устала с ума жара...

Три капли лета, три капли зноя.
И вновь наступит дождей черед.
Застынут клены нагие стоя,
Замедлят пчелы в лугах полет...

Что будет дальше? - короткий полдень.
Последний в руки дают арбуз.
И цвет зеленый уже не моден.
И каждый вечер - тоска и блюз...

Три капли лета... Лавина яблок.
Наполнен соком большой кувшин.
Медовый воздух истомой сладок.
Ночного неба камзол расшит...

Три капли лета, немного грустно...
В шкафу из шелка висит наряд.
И солнце станет, как луны, тусклым
И раньше улиц огни горят...

Что будет дальше? - в полях пустыня.
Рассвет холодный заметишь ты.
Мир станет желтым, как корка дыни,
И все достанут свои зонты.

И будет ветер стонать в парадных.
Носки из шерсти излечат грипп.
В костюмах пестрых и маскарадных
Смеются ветви высоких лип.

Три капли лета: подставь ладошку.
Смотри с волнением в речную рябь.
Уходит август малюткой-крошкой.
Ведет за руку его сентябрь...

Дождя три капли, как колокольцы.
Шепнет три раза озер вода,
О том, что скоро остынет солнце...
Уходит лето... зачем.. куда?...
________
Алена Васильченко

[Ируська]

Очень люблю творчество Ивана Бунина .

Листопад

Лес, точно терем расписной,
Лиловый, золотой, багряный,
Веселой, пестрою стеной
Стоит над светлою поляной.
Березы желтою резьбой
Блестят в лазури голубой,
Как вышки, елочки темнеют,
А между кленами синеют
То там, то здесь в листве сквозной
Просветы в небо, что оконца.
Лес пахнет дубом и сосной,
За лето высох он от солнца,
И Осень тихою вдовой
Вступает в пестрый терем свой...


Осень. Чащи леса

Осень. Чащи леса.
Мох сухих болот.
Озеро белесо.
Бледен небосвод.
Отцвели кувшинки,
И шафран отцвел.
Выбиты тропинки,
Лес и пуст, и гол.
Только ты красива,
Хоть давно суха,
В кочках у залива
Старая ольха.
Женственно глядишься
В воду в полусне –
И засеребришься
Прежде всех к весне.


Октябрьский рассвет

Ночь побледнела, и месяц садится
За реку красным серпом.
Сонный туман на лугах серебрится,
Черный камыш отсырел и дымится,
Ветер шуршит камышом.
Тишь на деревне. В часовне лампада
Меркнет, устало горя.
В трепетный сумрак озябшего сада
Льется со степи волнами прохлада...
Медленно рдеет заря.

[masleno]

Осень. Чащи леса.
Мох сухих болот.
Озеро белесо.
Бледен небосвод.

Сразу в голове откликнулось..

Осень наступила,
Высохли цветы,
И глядят уныло
Голые кусты...
(А. Плещеев)

[ХабИра]

А мне каждую позднюю осень почему-то вспоминается вот это его стихотворение, причем, КАЖДУЮ осень, в промозглую октябрьскую погоду, прямо дежавю какое-то)...

И ветер, и дождик, и мгла
Над холодной пустыней воды.
Здесь жизнь до весны умерла,
До весны опустели сады.
Я на даче один. Мне темно
За мольбертом, и дует в окно.

Вчера ты была у меня,
Но тебе уж тоскливо со мной.
Под вечер ненастного дня
Ты мне стала казаться женой...
Что ж, прощай! Как-нибудь до весны
Проживу и один — без жены...

Сегодня идут без конца
Те же тучи — гряда за грядой.
Твой след под дождем у крыльца
Расплылся, налился водой.
И мне больно глядеть одному
В предвечернюю серую тьму.

Мне крикнуть хотелось вослед:
«Воротись, я сроднился с тобой!»
Но для женщины прошлого нет:
Разлюбила — и стал ей чужой.
Что ж! Камин затоплю, буду пить...
Хорошо бы собаку купить.

Поздняя осень, октябрь... Наш маленький дачный водоем. Кажется, совсем недавно здесь было очень оживленно...
ссылка не работает

[барон Х(не икс!)]

Про тигренка

За спиной неся зеленый ранец через буреломы и дожди, шел по лесу вегетарианец со значком «Гринписа» на груди. Рис проросший по пути жевал он, запивая струями дождя, ставил себе клизмы на привалах, шлаки по системе выводя. Шел вперед от края и до края, песни пел, молился без конца, комаров-эндемиков гоняя с доброго усатого лица. И, живя в гармонии и мире, двигался туда, где видел дым: так как вел он месяца четыре слежку за геологом одним.

Говоря по-правде, между нами, был геолог этот всех дрянней: из консервных банок ел руками трупы уничтоженных свиней, спирт глотал из пластиковой фляги, песни непристойные орал, мусорил окурками в овраге и месторождения искал. Этому подонку было надо, чтоб в тайгу бурильщики пришли и достали всяческого яда из планеты-матушки Земли. Чтоб железный грейдер раз за разом растоптал листочки, шишки, мох, кислород сменился смрадным газом и комар-эндемик передох... Шел геолог по тайге, *цензура*, в душу ей плевал, как в унитаз, а ему смотрела строго в спину вегетарианских пара глаз. Часто думал вегетарианец: погоди, преступник, вот те хрен! И мигал его зеленый ранец, отправляя сводки в CNN.

Как-то раз геолог с диким смехом вынул из кармана острый нож и убил тигрицу ради меха — или ради мяса, не поймешь. И ушел бесчувственный подонок, напрочь позабыв о малыше. Но остался маленький тигренок с травмою психической в душе. Обреченный умереть без мамы, он лежал и плакал, чуть дыша. Вегетарианец — лучший самый — взять решил с собою малыша. Он не дал погибнуть организму: рисом он делился с ним как брат, пробовал поставить даже клизму, но тигренок клизме был не рад.

(Продолжение следует)

[барон Х(не икс!)]

Про тигренка . (продолжение)

К счастью, оказался путь недолог. Подлеца возмездие нашло и тайгою был убит геолог: шишка кедра весом в пять кило сорвалась и стукнула всей массой по башке с размаху. Раза два. Остро пахли спиртом и пластмассой клочья мозгового вещества. Словно у природы сдали нервы.

Бац! В тайге раздался смертный стон... Облизнулись жужелицы, черви, и пошли на труп со всех сторон. Выбили таежные синицы подлецу бесстыжие глаза. Мозг сквозь дырку выпила куница. Обкусала ухо стрекоза. И четыре волка ближе к ночи раскатали кости между ям. Кое-что на них оставив, впрочем, пожевать голодным муравьям. А когда останки скрыла хвоя и в тайге опять настала тишь, из кустов ближайших вышли двое: вегетарианец и малыш. Ранец пискнул и прямой наводкой через спутник, что вверху повис, весть благую (с качественной фоткой) передал торжественно в «Гринпис».

С чистою душою, без заботы двинулись домой три пары ног: это шли сквозь чащи и болота вегетарианец и зверек. Вскоре показались рельсы БАМа и далекий путь в Москву, назад. Где-то там ждала старушка-мама — в коммуналке, с окнами на МКАД. В пять часов утра явился к маме с маленьким тигреночком у ног, пахнущий тайгой и комарами сорокадвухлетненький сынок.

В коммуналке, за сортиром прямо, в комнатке с плакатами «Гринпис», с человеком и старушкой-мамой жил тигренок, поедая рис. Запивал его водой из крана и взрослел, нагуливал бока, с помощью клопов и тараканов восполняя дефицит белка. Лишь глубокой ночью ближе к часу, глядя из окошка с высоты, всей душой желал он скушать мяса. Всей душой ребенка-сироты. Что ни говори, такую травму пережить способен мало кто. Вы представьте, если б вашу маму покромсал геолог на пальто?

(продолжение следует)